Лиссабон — один из самых романтических и уютных городов мира


Один из самых романтических и уютных городов мира — о нем почти ничего не знаешь, но влюбляешься с первого взгляда, с первого глотка жинжи и первого кусочка паштель-ди-ната
В первый раз я оказалась в столице Португалии случайно, зная о ней разве что то, что в ней происходит действие пары десятков страниц ремарковской «Ночи в Лиссабоне»: «Мы объехали Праса де Коммерсио (…) вышли из такси и пошли вверх по лестницам и извилистым улочкам. Пахло рыбой, чесноком, ночными цветами, ушедшим солнцем и сном». Короче, Лиссабон — не Лондон и не Париж, его карта не сложена заранее в голове книгами и фильмами. Тем сильнее удивление и восторг, когда оказываешься лицом к лицу с городом, не похожим ни на один другой.

Ни с одной другой столицей Лиссабон не спутаешь даже просто внешне: он весь выложен разноцветной узорной плиткой (азулежу) — и у каждого дома свой узор. Почему-то ждешь от Лиссабона страстей в латиноамериканском вкусе, но португальцы — спокойнейший народ; главный звук этого города — тихонько играющая где-то печальная музыка (фадо), и даже местные бомжи просят свою еврокопеечку с достоинством обедневших маркизов. Если придерживаться теории о том, что каждый город похож на какое-то живое существо, то Лиссабон, несомненно, — пожилая дама, небогатая, но принаряженная, в воскресенье отправляющаяся в церковь в сохранившихся с незапамятных времен шляпке и перчатках (и таких старушек здесь много — как много и царственно вышагивающих темнокожих цезарий эвор в цветных тюрбанах), — в очаровании города есть пронзительная щемящая трогательность и хрупкость старости.
Парадная часть города — район Байша — расположен низко и буквально стекает в реку Тежу чуть ниже пупа Лиссабона — той самой площади Коммерсио; стекает насиженной влюбленными парами лестницей, уходящей в воду. Район целиком выстроен после землетрясения 1775 года как триумф государственного порядка над природным хаосом — и он похож на сюрреалистический сон: бесконечная череда несоразмерных людям и часто безлюдных площадей, в центре которых стоят торжественные конные и пешие статуи государственных деятелей и поэтов, длинные жужжащие имена которых вы скорее всего не слышали. Площади выложены волнообразными узорами мелкой глянцевой плиткой, сверкающей на солнце, как вода.
Круто вверх, вправо и влево от строгого и имперского Байша карабкаются районы Байрру-Альту (здесь сосредоточены рестораны и ночные клубы) и Алфама (здесь сосредоточена живописная бедность и старина): запутанные лабиринты, где путь упирается то в тупик, то в развешенное поперек улицы белье.
Выбирая, где поселиться, нужно понимать, что перепады высоты такие, что между районом Байша и районами Шиаду и Байрру-Альту в начале ХХ века построили лифт (представьте лифт в узорной решетчатой клетке, который вырвали из нутра старинного дома и увеличили до великанских размеров), а еще раньше — фуникулер. Значит, если вы поселитесь в разгульном Байрру-Альту, у вас будет богатый выбор мест, где можно поужинать и повеселиться. Но чтобы попасть туда после осмотра города, придется совершить финальный марш-бросок круто в горку либо отдать несколько евро за несколько минут подъема в желтом трамвайчике-фуникулере.

Лиссабон — небогатый, а значит, и недорогой (по европейским меркам) город. Кухня незатейлива — но часто здесь очень вкусно. Особенно если следовать правилу, актуальному почти везде в этом мире: не ешьте на главных улицах и в ресторанах с зазывалами, ешьте там, где много местных и нет меню на английском. Конкретно в Лиссабоне самые вкусные заведения еще и часто выглядят простецкой столовкой с кафельными стенами. Запивать рыбу или морских гадов с гриля нужно зеленым вином (так называется главный местный напиток — «зеленое» в смысле «молодое»).
Главная туристическая ловушка в португальских ресторанах — закуски, которые без спросу приносят до еды: их включат в счет и часто (особенно в тех самых туристических местах) они будут стоить довольно-таки несоразмерно всему остальному — поэтому от них лучше твердо отказаться.
Главный лиссабонский напиток (после зеленого вина) даже не портвейн, а жинжа: крепкая и сладкая вишневая настойка, которую наливают даже в уличных киосках.

Главный десерт — паштель-ди-ната: корзинка из слоеного теста с заварным кремом под нежной корочкой, присыпанной корицей. Считается, что самые вкусные делают в пекарне при монастыре Жеронимуш (именно там их — слава богу! — придумали), но паштель-ди-ната вообще-то способны стать гастрономическим потрясением даже в «Старбаксе» (в локальной версии они есть).
 
Монастырь Жеронимуш, откуда пошло это искушение с корицей, — часть района Белен, где находится значительная часть достопримечательностей для туристических чекинов: Беленская башня, сторожившая Лиссабон с начала XVI века, памятник первооткрывателям и пр. Отсюда в те времена, когда Португалия была пупом земли, уходили мореплаватели, нарисовавшие нынешнюю карту мира. Но вообще здесь мало «обязательных» достопримечательностей и «обязательных» музеев — и это способствует блаженному ленивому покою путешественника.

Роль местной Третьяковки играет музей Галуста Гюльбенкяна, нефтяного магната, завещавшего городу свою фантастическую коллекцию произведений искусства. Посетить музей стоит хотя бы ради сокровищ Эрмитажа, которые Гюльбенкян в 1930-е годы купил у советского правительства (заметив при этом, что торговля национальным достоянием — «серьезнейший диагноз» для страны).

Как и про любой город, про Лиссабон можно многое понять, сходив на местный блошиный рынок (в районе Алфама): большой, живописный, существующий с XIII века (раньше он назывался «воровским» и тут сбывали краденое). В центре его находятся благопристойные антикварные лавки, а вокруг торгуют всяким скарбом: хипстеры копаются в старом тряпье, нарядные лиссабонские старушки аккуратно раскладывают на тряпочке свои брошки, а молодой полицейский с нечеловечески длинными и пушистыми ресницами увлеченно роется в дамских любовных романах на книжных развалах.
В получасе езды от Лиссабона находится океан. Можно поехать покупаться, например, в курортный городок Кашкайш. А можно отправиться (электричкой до Синтры, потом на автобусе — запаситесь таблетками от укачивания) на мыс Рока: крайнюю точку на карте, где до открытия Америки официально заканчивался мир. Все стремятся попасть на мыс Рока перед закатом — и этот довольно попсовый и туристический экспириенс на деле оборачивается мощным языческим переживанием: десятки людей собрались отовсюду, чтобы смотреть, как садится солнце, и — благодаря своим айфонам — сообщать миру, что солнце село.

 


Рубрика: Женские интересы